Филатов Ф.Р. По поводу монографии Альдо Каротенуто "Эрос и Патос. Тени любви и страдания"

Альдо Каротенуто
Филатов Ф.Р., Ростовская психоаналитическая ассоциация

ПО ПОВОДУ МОНОГРАФИИ
АЛЬДО КАРОТЕНУТО
«ЭРОС И ПАТОС. ТЕНИ ЛЮБВИ И СТРАДАНИЯ» [1]

Автор книги «Эрос и Патос. Тени любви и страдания», итальянский пси­холог юнги­ан­ского направления, преподаватель теории личности в Римском университете и почетный член Ростовской психоаналитической ассоциации Альдо Каротенуто посвятил свое психо­логическое исследование «теневым» ас­пектам межличностных взаимоотношений.
В юнгианской психологии концептуальный и метафорический конструкт «Тень» озна­чает неосознаваемую, негативно переживаемую и отрицаемую сто­рону личности, сумму всех неприятных и неприемлемых качеств, которые чело­век стремится скрыть не только от других, но и от самого себя, вытесняя их в бессознательное; попросту говоря, это то, с чем человек не хотел бы отождеств­ляться (или быть отождествленным).
На основе своей многолетней психоаналитической практики Альдо Каро­тенуто сде­лал вывод, что переживание любви всегда содержит деструктивный (разрушительный) компонент, всецело относящийся к «теневой» стороне лич­ности. Целостный диапазон че­ловеческого опыта наряду с высшими проявле­ниями духа, включает также такие стороны человеческой души, ко­торые оказы­ваются неприемлемыми с точки зрения коллектива (об­щества) и потому воспри­ни­маются нами как «зло». Эта закономерность особенно отчет­ливо проявляется в сфере интен­сивно переживаемых, «захватывающих» эмоций (аффектов) и личностно значимых отношений. Именно поэтому человек приучен стыдиться про­явле­ний своих сильных чувств. Чем выше ин­тенсивность переживания любви, тем сильнее на противоположном полюсе актуализируется бессознательная склонность к страданию и раз­рушению. В каждом человеке есть стремление идеализировать такие сильные чувства, как любовь, но необходимо помнить, что они всегда сопровождаются неконтролируемым воз­растанием психической ак­тивности, которая частично направляется либо на «разрушение» самого себя в страдании (мазохизм), либо на причинение боли и страдания партнеру (са­дизм). Болезненные и девиантные (отклоняющиеся от нормы) взаимоотношения между партнерами объясняются в свете психоаналитической теории тем, что избыток психической энергии, активированной интенсивными переживаниями, направля­ется по деструктивному каналу, и происходит это помимо сознательной воли обоих индивидов. По­началу, «на ро­мантической стадии» отношений субъект, стремясь соответствовать своим иде­альным представлениям о любви, подавляет эти негативные проявления. Такое подавление приво­дит к тому, что деструктив­ная энергия накапливается в нем самом, приводя к повышен­ному психическому напряжению, которое, в свою очередь, может стать причиной аффектив­ного «взрыва». Состояние внутреннего напряжения на грани взрыва и приводит мно­гих к пси­хоаналитику, который призван обеспечить в безопасной обстановке «выведе­ние наружу» и осознание этих болезненных чувств. По наблюдениям Ка­ротенуто, значи­тельная часть пациен­тов приходит «в анализ» как раз для того, чтобы дать волю своей «не­нависти ко всему миру», выплеснуть постоянно по­давляемые гнев и ярость. Исследуя ди­намику развития отношений в супруже­ских парах своих пациентов, автор пришел к заклю­чению, что гармонический брак, со­храняющийся на протяжении всей жизни партнеров, яв­ляется скорее ис­ключением из правил. Более «нормальны» (т.е. более распространены) партнер­ские отношения, развивающиеся через взаимную вражду и деструкцию и прини­мающие форму садомазохизма. Часто выбор сексуаль­ного партнера базируется не на «лучшей» (позитивной и здоровой) части личности, но на «худшей», нега­тивной ее состав­ляющей, принадлежащей «тени». Чтобы проиллюстрировать столь радикальное утвержде­ние А.Каротенуто рассматривает истории знамени­тых любовни­ков, известные по крими­нальным хроникам и по шедеврам мировой литературы, анализируя такие яркие фигуры как Макбет, Маргарита из «Фауста», Дон Жуан, Хосе из «Кармен» и др. Все эти персонажи совершали жестокие по­ступки или преступления на почве сильной страсти; идя на поводу своих чувств, они действовали так, словно были одержимы Дьяволом. Перефразируя зна­мени­тое высказывание Джозефа Конрада «Каждый человек узнает самого себя только в мо­мент опасности», Альдо Каротенуто утверждает: «Каждый человек узнает свою подлинную природу, только пройдя через «падение» в любви». «Любовь открывает нам нас самих».
Размышляя о взаимосвязи таких психологических феноменов, как любовь и нена­висть, боль, творческая (созидательная) активность, стремление к власти и потребность в равновесии между внешней жизнедеятельностью и знанием своего внутреннего мира, автор приходит к не­обходимости психологического исследо­вания различных измерений любви. «Только знание са­мого себя и самопринятие могут стать основой подлинных взаимоотно­шений», – замечает он. Но любовь как одно из наиболее глубинных проявлений нашей психической природы, оста­ется чем-то невыразимым и загадочным. Она постоянно разру­шает рационально устанавливаемые границы отношений и ускользает от чисто рациональ­ного по­нимания. Поэтому психологиче­ское исследование продвинется недалеко, если ог­раничится рационалистическим объяснением. Писать о любви, значит иметь дело с необъ­яснимым, соприкасаться с опытом, который отно­сится скорее к миру воображения кон­кретного человека, к волнующим его образам и фанта­зиям. Попытка наукообразного объ­яснения способна скорее убить реальное пе­реживание, не­жели исчерпать его скрытый смысл.
Альдо КаротенутоХарактерной особенностью переживания любви является присутствие дру­гого как устойчи­вого образа во внутренней психологической реальности инди­вида. Этот образ мо­жет всецело захватить сознание, разрастаясь, становясь почти нереальным и компульсив­ным, обла­дающим непреодолимой силой. Оча­рование этого образа становится источником значительных преобразований, со­вершающихся в человеческой душе. Переживая это вол­нующее присутствие дру­гого, человек способен открыть новое духовное измерение в своей душе. Это измерение особого смысла и значимости: образ любимого человека приобретает абсолютную ценность и не может быть заменен никаким другим; то же значение приобре­тают и устремленные к нему душевные порывы. Только этот конкретный другой способен запустить данный психологиче­ский механизм. Так человек не только обнаруживает во внешнем мире «объект», приобретаю­щий для него ис­ключительное значение и исполнен­ный совершенно особого смысла, но, одно­временно с этим, открывает в себе совершенно новые и неожиданные качества и способности, переживания и личностные ресурсы. По­этому, согласно Кароте­нуто, образ другого (любимого) – это окно, одновременно откры­вающее нам и внешний мир, и нашу собственную душу. Един­ственный язык, способный выра­зить это – язык литературы и искусства.
Однако чем интенсивнее переживается нами значимость конкретного об­раза дру­гого, тем сильнее оказывается его власть над нашей душой и наша зави­симость от него. Начиная осознавать, что его счастье зависит от другого, чело­век испытывает чувство страха, боязнь по­терять свою автономность. Этот часто неосознаваемый страх по природе двойственен, имеет два объекта: и произвол другого, в руках которого оказывается судьба индивида, и неконтроли­руемость (непредсказуемость) собственных чувств, которые благо­даря своей чрезмерной ин­тенсивности могут привести к сокрушительным для индивида по­следствиям. В значительной степени, это страх перед бессознательным, таинственной и не­по­стижимой стороной души, оп­ределяющей нашу эротическую судьбу.
Другой важной характеристикой любви является то, что она способна су­щественно из­менять наши отношения с внешней реальностью. Доходящая до гротеска переоценка значимо­сти другого человека и захваченность собствен­ными переживаниями способны резко транс­формировать структуру наших взаи­моотношений и связей с внешним миром, сместив привыч­ные акценты и нару­шив устоявшиеся соотношения. Любовь подобна де­мону, порождающему в на­шей душе бесчисленное множество самых причудливых образов, которые порой уводят нас от внешнего мира, лишая привычных форм контакта с ним. Че­ловек, захваченный сильной лю­бовью, может оказаться дезориентированным во внеш­нем мире, поскольку ослепление стра­стью мешает ему трезво сопоставлять происходящее во­круг него с тем, что творится в его душе. В силу этого ее свойства нарушать равновесие между внутренним и внешним и искажать привычные про­порции, любовь расценивалась в романтической традиции как опасная болезнь. Художественная литература полна персона­жей, доведенных любовной страстью до безумия и гибели. По мнению Альдо Каротенуто, мотив безумия вследствие сильной ослепляющей любви является универсальным (архети­пическим). В за­падной культуре он представлен образами Ро­мео и Джульетты, символизи­рую­щими утрату адекватности восприятия происходящего и раз­рушительную силу любви, которая оборачивается для ослепленных возлюбленных гибелью.
Но хотя любовь и граничит порой с патологией, поскольку порождает из­мененное вос­приятие реальности и болезненную обостренность чувств, не сле­дует забывать, что она также традиционно ассоциируется с артистической чув­ствительностью и восприимчиво­стью. Со­гласно автору, любовь наиболее «по­лезная» и ценная из болезней, пробуждающая и усиливаю­щая творческую актив­ность. Любовь способна погрузить нас в полное смяте­ние, однако из этого хаоса могут возникнуть совершенно новые, ранее неведомые нам при­чудливые формы бытия.
Перед человеком, оказавшимся во власти сильной (страстной) любви, от­крывается неиз­веданный и полный опасности путь. Латинские корни слова «страсть» (desire – de-sidera) указы­вают на эту непредсказуемость, подразумевая ситуацию, когда предсказатель не может делать свои предсказания из-за отсутст­вия звезд (поскольку небо облачно). Силь­ная страсть сопряжена с определенным риском, опасностью: она имеет тенденцию подтал­кивать своего невольника к попранию устоявшихся общепринятых норм, идти на явный или скрытый кон­фликт с социумом и потому сопровождается чувствами иррационального страха и неискоренимой вины. Человек оказывается перед дилеммой: запрет, отказ от ин­тенсивных переживаний (подавление их), с одной стороны, и необходимость нарушать ус­тановленные в обществе правила, с другой. В обоих случаях сильная страсть неизбежно оборачивается страданием. Это происходит из-за того, что в психической реальности инди­вида нарушается равновесие между внутренним и внешним. В первом случае индивид вы­нужден отказать себе в удовлетворении самых сильных и сокровенных своих побуждений под давлением внешних тре­бований, тогда как во втором слу­чае он оказывается нарушите­лем, попирающим социальные нормы во имя собственных чувств и желаний, и поэтому ис­пыты­вает вину перед социальным окружением, которая часто им не осознается, хотя и соз­дает внутреннюю напряженность.
Выход из этого конфликта человек может найти в творчестве: направляя свой чувст­вен­ный порыв в сферу воображения, он получает возможность облечь свою страсть в соци­ально-приемлемую форму искусства, художественного творчества. З.Фрейд назвал такое перенаправ­ление любовной энергии сублима­цией. Нетрудно оценить выигрыш искусства: сила страсти, стремление стать для любимой (любимого) всем и открыть ей (ему) свой мир преобразуются в креа­тивность, становятся источниками творческой энергии.
Интенсивность любовных переживаний и продуктивность воображения, порождаю­щего идеальные полумифические образы и яркие фантазии, непосред­ственно связаны с чувством пустоты, незаполненности, «пробела» в душе; силь­ная страсть по природе своей дефицитарна. Согласно Платону, матерью Эроса была Пения, т.е. Бедность или нужда. Ощущение этой ну­жды и пустоты соотносится в психоанализе с так называемой травмой рождения – первым опы­том сепарации, утратой гармо­ничного (бесконфликтного) сущест­вования в сим­биотическом единстве с матерью. Разлука и одиночество переносятся нами так тяжело потому, что напоми­нают нам об этой первичной травме, к которой на протяже­нии жизни добавляются все новые утраты, от разлуки с родите­лями в раннем детстве до потери объекта любви в более зрелом воз­расте. Сам факт на­шего по­явления на свет озна­чает разрыв устоявшихся связей, сепарацию. Не от­давая себе в этом отчет, взрослый чело­век в своих романтических увлечениях стремится ком­пенсировать болезненный опыт сепа­рации, накопившийся в его душе с самого раннего детства. Бессознательное форми­рует идеализированный образ другого, способного помочь индивиду обрести утраченную цело­стность, вернуться к желанному единению. Этот идеальный образ проецируется вовне, на кон­кретного человека, который может вовсе не соответствовать столь лучезар­ным чаяниям. В лю­бимом человеке мы усматриваем предоставленную нам воз­можность обрести полноту в собст­венной душевной жизни. Он символизирует (персонифицирует) наш собственный, нереализо­ванный потенциал жизненной энергии, который может быть  актуали­зирован только извне, – другим. Чем сильнее мы вовлекаемся в более интимные отношения, кото­рые постепенно де­ла­ются привычными, тем более предоставляется нам возможностей осознать, что мы очарованы не личностью другого, но идеализированным внутренним об­разом, порожденным нашим вооб­ражением. Опасная ошибка заключается в не­возможности отличить одно от другого. В силу психологического механизма проекции, мы подобно Пигмалеону, влюбляемся в собственное творение. Так возникает чувство собственничества, преодолеть ко­торое позволяет трезвое осознание того, что, мы любим скорее собственные чувства, нежели конкрет­ного другого, влюблены в саму любовь. Так писал Кретьен де Труа о великих любовни­ках западной литера­туры: «Тристан и Изольда не любили друг друга… Любовь была тем, что они любили, факт влюбленности сам по себе».
Согласно Каротенуто, секрет обольщения состоит в том, что обольститель воздейст­вует на наиболее глубинные и неосознаваемые аспекты нашего «Я», становясь самой зна­чительной иллюзией в нашей субъективной реальности. Сам факт обольщения (соблазна) ставит перед нами проблему более глубокого само­понимания. Любовные страдания спо­собны стимулиро­вать процесс самопозна­ния, проникновения в тайны нашего внутреннего мира. Это болезнен­ный путь, но нам всегда дана возможность избежать «слепого» страда­ния. Переживая власть другого над собой, мы способны постигнуть внутренние причины нашей порабощенности; их поиск может привести нас к истокам нашей биографии, к тем неразрешенным исконным про­блемам, которые по-прежнему заставляют нас возвращаться в состояние детской наивности и беззащитности. Так сквозь ча­рующий голос возлюблен­ной можно расслышать доносящийся из прошлого го­лос матери, настраивающий нас на чрезмерную доверчивость и эмоциональную за­висимость. Вот почему Юнг усматривал в любви динамизм, наиболее благо­приятствующий «высветлению» (осознаванию) содержа­ний бессознательного. Эротизм оказывает неоценимую услугу самопознанию: в силу своей внутренней противоречивости (амбивалентности), порож­дающей чувство тревоги, человече­ская любовь перестает быть отлаженным инстинктивным механизмом, функцио­нирующим автоматически, без вмешательства сознания; нарушение этого авто­матизма и делает возможной рефлексию. Причем только в значимых отношениях позна­ется подлин­ная природа человеческой души.
Альдо Каротенуто в своей монографии неоднократно подчеркивает, что негативные ас­пекты любви, становящиеся источником страдания, могут ока­заться плодотворными для глу­бинной трансформации личности, на которую ин­дивид при других обстоятельствах просто не смог бы решиться, вследствие уко­рененной в нем боязни новизны. Человек стре­мится избежать одиночества и бо­ится быть оставленным / покинутым; однако именно бо­лезненный опыт изоля­ции и покинутости, осознание, что мир вне меня мне не принадле­жит, открывает ему внутренний план, особое измерение его существования – субъектив­ность, закладывая основа­ние для воображения и творчества. Тогда как сильная страсть ос­лепляет, страх потерять воз­любленную(ого) и чувство ревности побуждают нас вновь и вновь производить переоценку значимости отношений и переосмыс­лять позицию, зани­маемую нами в них. Эти негативные переживания обнажают слабые незащищенные места, наиболее уязвимые части нашей лично­сти, которые образуют нашу «тень», поскольку мы отказываемся осознавать и преобразовы­вать их.

Психологический смысл страдания, кото­рое выпадает нам в любви, за­ключается в том, что оно способствует осознанию, преобразо­ванию и интегра­ции «теневых» сторон нашего «Я», а значит, делает нас более сознатель­ной, зре­лой и целостной личностью. Страдание возвращает нам те аспекты нашей психи­ческой реальности, которые мы отвергли, подводя нас к необходи­мости принять их, дабы ослабить внутриличностный конфликт. В любви и страдании разобла­чается скрытая правда о нас самих.
Альдо Каротенуто Эрос и ПатосЗавершая этот обзор, следует отметить, что Альдо Каротенуто на страни­цах своей моно­графии попытался развить, популяризировать и поэтизировать классическое психо­аналитиче­ское учение о соотношении двух основных влече­ний: любви и деструкции, Эроса и Танатоса.
Впервые концепция деструкции была выдвинута в 1912 году Сабиной Шпильрейн, зага­дочной женщиной, сыгравшей яркую и до конца не прояснен­ную роль в истории пси­хоанализа. (Ее судьбе посвящена другая книга А.Каро­тенуто «Дневник тайной симмет­рии»). В своей ста­тье «Деструкция как причина становления» С.Шпильрейн выдвинула по­ложение о том, что сек­суальное влече­ние всегда содержит деструктивный компонент, по­скольку инстинкт продолже­ния рода (в отличие от более консервативного инстинкта само­сохранения) тре­бует постоянного обновления, а новое может возникнуть лишь за счет уничто­жения прежнего состояния.

Позд­нее эта концепция была переработана Зигмундом Фрей­дом, который постулировал существование на­ряду с сексуальным влечением (Либидо) влечение к смерти и разрушению (в поздней редакции – Танатос). Насколько можно судить по прочитанному, Альдо Каротенуто близка трак­товка Сабины Шпильрейн, согласно которой деструкция имманентно присуща Эросу, а не представ­ляет со­бой противоположное ему самостоятельное влечение.
Книга А.Каротенуто наряду с психологическим анализом содержит по­пытку фило­соф­ского постижения смысла страдания. Южный темперамент ав­тора придает ее языку особую яр­кость и метафоричность. Сочетание тонких психологических наблюдений и бле­стяще подоб­ранных цитат из шедевров клас­сической мировой литературы и поэзии делает чтение моногра­фии Каротенуто увлекательным занятием.

Текст доклада, сделанного на одном из заседаний Ростовской психоаналитической ассоциации (РПА).

 

Ростов-на-Дону, 8.05.1998.

 


[1] Carotenuto A. Eros and pathos. Shades of Love and Suffer­ing // Translates by Charles Nopar. – To­ronto: Inner city books, 1989. – 144 p.

На фото: Альдо Каротенуто, Ростов-на-Дону, РГУ, 27 мая 2004.
Лекция «Мужское и женское в глубинной психологии».
Симпозиум-2004: «Деструкция и интеграция на рубеже тысячелетий».